так вышло, что я - психотерапевт, ты - моя клиентка, но объединяет нас нечто большее. подвал. ты сидишь в подвале, запертая от посторонних глаз и ушей. мной запертая. ты - моя третья жертва. но, погоди бояться. я не хочу тебя убивать. я вообще этого не люблю, хотя прошлые две жертвы и оказались мертвы, но, на то были причины, поверь.
я обходительный, джентльмен, вежливый и аккуратный. я почти не выхожу из себя и у меня нет намерения мучить своих пленниц. ты здесь, потому что я очарован тобой, ты пленила меня своими манерами, запахом, смехом, улыбкой, веснушками и гладкой мягкой кожей. ты пленила мой разум, а я - твое тело. это вполне можно назвать одержимостью, вот только... есть несколько "но".
у меня есть жена и дочь и я очень их люблю. хотя из-за второй жертв наша семья оказалась почти разрушена. и, только поэтому, появилась третья пленница - ты. тобой я заглушаю горе.

the worst thing that I ever did
was what I did to you

- Это не твоё собачье дело, Джеймс Эшмор, как тебе такое?

В детстве они дружили - настолько, насколько это вообще возможно в их варианте. Что бы там ни говорили про демократию, социальную справедливость и то, что дети не отвечают за грехи своих родителей, никто на самом деле не был бы в восторге от того, что дочка полицейского, уважаемого в городе человека, якшается с мальчишкой из такой семьи. Хотя какая там, в общем-то, семья - запойно пьющая мать-одиночка и двое вечно лохматых мальчишек, за которыми никто не следит.

Все в Астории жалеют Джеймса и его младшего брата, выражая эту жалость без стеснения, как это принято в маленьких городках: им отдают на вырост старые вещи и приносят горячие обеды, о них вспоминают на проповедях, на их проступки смотрят чуть более снисходительно, списывая на особенности семьи. И всё же никто в Астории не верит в то, что из них вырастет что-то путное.

Никто в Астории не верит в то, что Джеймс вырастет человеком.

Они дружат в детстве, но никто об этом не знает, потому что никто в Астории эту дружбу бы не одобрил: Джеймс рассказывает с беспечным видом о том, как затаскивал «это пьяное тело» в их покосившийся домишко ближе к окраине, Майя рыдает у него на плече, когда заболевает её мать. Когда Алана Харви умирает, Джеймс притаскивает коробку совершенно отвратительных домашних кексов, есть которые невозможно, но в них - все его забота, беспокойство, любовь.
Когда бессмысленный и беспощадный подростковый бунт сшибает Майю с ног так, как сшибают тропические ураганы, Джеймс рядом, потому что он понимает: понимает весь её гнев, понимает желание разорвать мир вокруг на клочки, сделать что-то безумное, во весь голос закричать... Если бы нужно было подавать патроны, он бы не задал ни одного вопроса.

Когда-то тогда Майя впервые остаётся в его доме на ночь. Потом врёт отцу, что была в гостях у подружки. Руф Харви только рассеянно кивает - он слишком занят, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Их отношения развиваются в лучших традициях фильмов про подростков и заканчиваются тоже как в фильме про подростков: Джеймс перебарщивает с алкоголем на вечеринке и выбирает не ту девчонку, Майя закатывает парочку истерик и говорит много того, что вообще не стоило говорить. Оба слишком сильно обижены. Никто не готов прийти с извинениями первым. И, бывают же совпадения, именно в этот момент в жизни Джеймса появляется до этого много лет не объявлявшийся отец, которого вдруг заела совесть. Появляется с предложением переехать к нему в Портленд.

Джеймс соглашается. Его младший брат - нет. Майя не отвечает ни на звонки, ни на смс-ки, ни на сообщения в DM инстаграма, так что Джеймсу приходится уехать, толком с ней не попрощавшись. Ему кажется, что в новом городе, новой жизни ему будет дышаться легче, но вместо этого Джеймс чувствует только вину: вину перед Майей, вину перед братом, вину перед своей бесполезной матерью, которую бросил здесь совсем одну. Отношения с отцом и его новой семьёй не клеятся. Разговоры о счастливом будущем в большом городе раздражают.
Джеймсу удаётся продержаться в Портленде всего три месяца.

В Астории всё, вроде бы, такое же, но как будто совсем другое. Джеймс бродит по знакомым улицам и чувствует себя величайшим идиотом на свете: вселенная подарила ему шанс выбраться из этой дыры и он его с такой лёгкостью проебал. А потом встречает Майю, и сердце пропускает удар.

- Джеймс Эшмор, мои глаза находятся выше.
Джеймс смеётся почти истерично, кивает на выступающий под мятой футболкой живот:
- Это же от меня, да?
Майя морщит лоб и скрещивает руки на груди, будто пытаясь от него откреститься, спрятаться.
- В отличие от тебя, Джеймс, я со всеми подряд не сплю.

когда я уезжал в Асторию, мы договорились, что продолжим наши сеансы онлайн, и первое время все шло стабильно. но, когда Игра началась, интернет перестал работать. я связался с тобой, чтобы предупредить о паузе в сеансах на неопределенный срок и сказал номер психиатра, который выпишет рецепт на нужные антидепрессанты, пока меня нет. ты сказал, что в норме, что хорошо себя чувствуешь и готов попробовать жить без психотерапии. хоть в твоем голосе и была уверенность, но она в целом редко покидает тебя в разговорах вне наших сеансов, я знал, что это не совсем так.

никто никогда не назвал бы тебя закрытым, замкнутым, угрюмым, но они просто не видели тебя настоящего. на людях ты говоришь громче, шутишь смешнее, улыбаешься шире, постоянно смеешься. но на наших сеансах ты часто смотришь в пол, иногда плачешь, бубнишь под нос, как пришлось снова надевать маску, и как ты от этого устал, но иначе не выходит.

и вот, спустя месяц, ты приезжаешь в Асторию. тебе нужны сеансы, и только со мной, потому что очень тяжело раскрываться кому-то снова. ты долго шел к тому, чтобы вообще начать психотерапию, хотя давно понимал, что она необходима. долго - потому что привык скрывать свои настоящие чувства. поэтому начинаться все заново с новым специалистом совершенно точно не готов. поэтому, лучше временный переезд, чем это.

- Давай вырастем и станем идиотами.
- Зачем?
- Идиотам все прощают. Так легче жить.

Идеальная неидеальная дружба, в которой нет изъяна, но есть мы. Валяемся на крыше дома твоих родителей и придумываем новые название созвездий, новые легенды со смешными персонажами и дурацкими поступками. Держимся за руки, чтобы никогда не отпускать и быть плечом к плечу при любых трудностях. Плевать, что нас называют странными в школе, ведь знаем, что умнее этих узколобых идиотов. Это чистая дружба, любовь людей друг к другу без пошлости и сказочности. Мы держимся за руку, хихикаем нашим тайными шуточкам и надеемся никогда не вырасти.

Взрослая жизнь не для нас. Мы ее не выдерживаем, точнее, не выдерживает наша идеальная неидеальная дружба. Мы разъезжаемся в разные колледжи, пытаемся использовать последние технологии, чтобы сохранить крупицы теплоты, что остались между нами. Но все сложнее находить общие темы, когда нас окружают такие разные миры. Я тухну в мелком колледже, а ты популярный студент университета George Mason University. Будущий кибербезопастник со светлым будущим, выигрывающий хаккатоны и приносящий славу своему университету. Кроме глупых воспоминаний нас ничего не объединяет.
Светлый, добрый, искренний человек, в тебе столько сострадания и правильности, что я даже не знаю, что будет с тобой в этом городе. Ты закрыт без своей любимой игрушки - интернета, а ведь просто хотел навестить матушку. Тебе стоит найти новую временную работу.

я не хочу про детство. не хочу про прошлое, не хочу про вообще все то, что случилось. все, чего я хочу - это найти тебя. почему ты пропал? почему не отвечаешь? а главное - с тобой все в порядке?

ну зачем, зачем ты слушал отца? мы ведь оба занаем, что ты не виноват и мама бы сказала то же самое, если бы осталась жива после той аварии. она бы никому не позволила винить тебя в этом! тем более тебе самому. все знают, что ты водишь аккуратно, особенно когда едешь с пассажиром и ни под каким предлогом не подставил бы маму в опасную ситуацию. виноват тот - другой водитель, не ты. не наделай глупостей.

пожалуйста, откликнись. вернись ко мне! хотя бы скажи, что ты в порядке и твоей жизни ничего не угрожает. я ведь приехал в Асторию только из-за этого. ищу тебя, опрашивая горожан. и, кажется, сам застрял здесь. но, как бы мне не было страшно, если ты тоже тут - мне станет гораздо легче. я не хочу потерять еще одного родного, близкого человека.

Fall upon your knees, sing, "This is my body and soul here"
Crawl and beg and plead, sing, "You've got the power and control"

Ты не копия отца. Нет, Адриан, ты намного жестче его. Четко идешь к своей цели по головам других и никогда не видишь препятствий. Твоя вера в Господа давно переросла в веру в великую силу денег. Секта неплохой способ отвлечь взгляды от того, что ты творишь в поселении.
Ты стал главой на днях, после смерти нашего отца, скончавшегося из-за отказа соблюдать условия Игры, окутавшей город. Он считал это промыслом Господа, а ты лишь ждал, когда этот дурак наконец отбросит коньки. Что ж, Адриан, ты дождался, имея в руках новые контракты на поставку наркоты, что производиться руками сектантов, и на поставку юных личиков в страны Европы и Южной Америки.
Ничего в тебе святого нет, но ты ловко апеллируешь заветами Божьими и ведешь дружбу с мэром, используя связи и жителей секты в своих целях. Ты бы легко пошел в мэры, а затем дальше в политику, но предпочитаешь оставаться в тени, плетя свою сеть дальше, впитывая в себя власть и возможности.
Так что будет дальше, Адриан? Используешь Игру в своих целях, прикрывая убийства и исчезновения людей заданиями и глупостью людей?

Мы с тобой чужие люди, Адриан. Знакомы были мои первые двенадцать лет жизни, периодически забрасывая друг друга детскими оскорблениями и дрались на палках до крови. После побега ты не писал, не звонил, думаю, что даже имя мое не вспоминал и проклял последними словами. А теперь ты появляешься на пороге квартиры, будто не чужие друг другу люди и всегда поддерживали связь. Улыбаешься своей очаровательной улыбкой, на которую падки все остальные, но я-то знаю, что это улыбка матери, а ты всего лишь вор, что использует ее в своих жутковатых планах. Остановись, Адриан, я не вернусь и не стану поддерживать тебя вместе с сестрами. Скорее костьми лягу, но этого не произойдет. Только ты что-то шепчешь про удар по голове моего Робина, мол, сильнее бы ударить и мне не пришлось бы так ломаться. Повтори, что ты сказал, Адриан?

You've been granted three wishes
Say goodbye to your mother, your father, your son
I can hear your pulse racing from here
Sitting next to this gun, beats your heart in your mouth

[indent] у итана фишера под ногтями засохшая кровь собирается вперемешку с грязью. он жесткой щеткой руки сдирает лихорадочно, мешая свою кровь с чужой. чья она, итан? кого ты у б и л сегодня?

[indent] у итана фишера забрали все. выдернули человечность с мясными волокнами, подписав смертный приговор под печатью «отстранён». армия. служба. сослуживцы. фбр. ева и данте. друзья [?] ты бракованный, итан. они молчат. конечно, они не скажут тебе, что ты поломанный винтик в системе. тебя утилизируют, заменят более свежим, более адекватным [?] бойцом. зверь внутри итана рычит в агонии, скованный правилами, законом и уставом.
[indent] у итана фишера прошлое тёмное, под свинцовыми замками спрятано, а ключи проглоченные желудок царапают. рождённый в астории, в церкви местной «слово веры», что фальшью и паутиной лжи  создала очаги в каждом штате америки. его мама была лишь «одной из» жён, к которым под покровом ночи приходил глава [секты] церкви. ты нежеланный, итан. мама тебя к реке приносит и воде отдать хочет, да только рука не поднимается. в твоих глазах она ада не видит. пока что. спасти. тебя нужно спасти. ноги в паршивое месиво, но мама бежит. уезжает. прячется на другом конце страны, поближе к толпам людей жмётся. итан растёт в балтиморе, сорняком пробивается из асфальта. на улицах встречает сирот местного приюта еву и данте, к их компании прирастает быстро.
теперь нас трое, итан.
мы дружим крепко и долго, вы с данте самооборону друг на друге отрабатываете, а я посасываю свой чупа-чупс, шутя: «доходяги». на крыше заброшки, свесив ноги обсуждаем, кто из нас и как откинется первым. чёрные шутки потерянных детей. первым надолго нас бросает данте как старший, в армию уходит. за ним идёшь и ты, а я остаюсь одна. «вы охренели, придурки?!» - криком возмущаюсь, что наличие члена уход не оправдывает. мы ведь семья, итан. ты помнишь об этом? ты помнишь хоть что-то?
[indent] в федеральном бюро расследований мы служим тоже вместе. долго. упорно. сообща. итану тридцать, семьи нет [кроме нас], но есть сложные отношения с евой [в которых я тебя любила, а ты меня не очень], и братские отношения с данте.

вырезка из поста данте

Мы сидим в комнате без окон, но с огромным зеркалом, за которым прячутся суровые дядьки, мечтающие поскорее свалить на обед. Фишер рассматривает руки, крутит пальцами, периодически хрустит шеей — нервничает. Он понимает, что сейчас решается момент его возвращения к службе. Я сижу напротив него с каменным выражением лица, изучая его повадки и пытаюсь найти в них что-то странное. Мое задание не совсем обычное, ведь, по идее, меня не должны были привлекать к анализу психологического состояния сотрудника, если он является близким другом. Все вокруг знали, что мы друзья. Эти гребанные начальники четко знали, что я знаю его как облупленного, но все равно поставили тест так, чтобы аналитиком считали меня. Подстава. Они давно вынесли приговор Итану и мы оба знали это. Переглянулись в самом начале взглядами, поняли друг друга в полуслова.
— Агент Фишер, как вы оцениваете свое состояние на данный момент после инцидента со смертью гражданского, — захлопываю папку, возвращаю взгляд на другой конец стола. В комнате повисает тягучее, осязаемое молчание. Мужчина напротив улыбается натянутой улыбкой, поднимает глаза, в них нет и намека на смех. Он ненавидит всех в этом здании. Даже меня. Ведь я не защитил его перед начальством, а начальство хотело избавиться от проблемного сотрудника.
— Заканчивай цирк, Мюл. — Хруст. Запястья Итана выворачиваются неестественным образом и он вырывается из наручников. Еще мгновение и я чувствую боль в глазу. Заслужил.

Ева не могла знать, что происходило тогда, когда Итана судили за убийство гражданского во время операции. Она не знала про его психологические отклонения, потому что так мы решили с Итаном в попытке защитить ее от никому ненужных политических игр агентства. Еве не нужно лезть туда, куда нас затащили старики в борьбе за баллы во влиянии. И не потому что она женщина и слабее, а потому что там хватает на нас двоих говна. Мы были по уши в нем, рисковали карьерой из-за всего. Но в итоге пострадал только Фишер. Он потерял все. Для него, как и для меня, эта работа была всем. Даже страшно представить, что он чувствовал, когда меня заставили читать ему вердикт об увольнении. Друг читает приговор всей его жизни. Мерзко.
— Ты слишком маленькая, крошка, чтобы лезть в дело Фишера.

они лишили итана всего, а ведь он даже не виновен. подстава. предатели. кругом одни предатели. итан в зеркале себя рассматривает, нет, не выдерживает. в битых осколках отражение искаженное - я буду тем, кем вы видите меня.
[indent] без службы итан разлагается быстро. теряя все, мы вспоминаем о вечных вещах: корни. кровь. родство. адриан находит тебя сломленным. адриан о прошлом рассказывает, о «слове веры» шепчет. адриан убеждает, что бог верит в тебя, итан. адриану можно верить, ведь он твой сводный брат. итану фишеру нужна цель. нужна возможность освободить то чудовище, что постепенно отгрызает его внутренности в жадном голоде признания. в астории он родился. в асторию он возвращается жить для церкви, что вдохнула свои ядовитые идеи в него.
убивать ради высшей цели? бог верит в тебя, итан.
[indent] пять лет. он исчез [мёртв] для своих друзей пять лет. ты же знаешь, итан, мы лучшие. ты знаешь, потому что был одним из нас. почерк пыток и наркотиков мы связываем, приближаемся по следу. может, ты сам нам признаешься?
[indent] увидимся в астории, друг.

[indent] нейт типичный заводила. ему в голову приходят всяческие идеи одна за одной и он умудряется увлечь за собой всех остальных. в этот раз, правда, все очень сомневались, стоит ли играть в эту древнюю штуку, но нейт был непоколебим. за что теперь очень винит себя.

[indent] а вот, откуда и взялась игра — отец доэрти работает реставратором и нередко привозит работу домой. правда, он строго-настрого запрещает трогать что-либо в его мастерской, потому как потом век не расплатишься, но... в этот раз до, все же, ослушалась.

[indent] вообще, салли был особенно против этой затеи. не то чтобы он был душнилой — вовсе нет, но правила, описанные внутри игры, казались ему слишком зловещими. да, он верит в сверхъестественное и в этот раз чутье его не подвело. мораль — чаще слушайте салли.

[indent] нейт типичный заводила. ему в голову приходят всяческие идеи одна за одной и он умудряется увлечь за собой всех остальных. в этот раз, правда, все очень сомневались, стоит ли играть в эту древнюю штуку, но нейт был непоколебим. за что теперь очень винит себя.

[indent] а вот, откуда и взялась игра — отец доэрти работает реставратором и нередко привозит работу домой. правда, он строго-настрого запрещает трогать что-либо в его мастерской, потому как потом век не расплатишься, но... в этот раз до, все же, ослушалась.

[indent] вообще, салли был особенно против этой затеи. не то чтобы он был душнилой — вовсе нет, но правила, описанные внутри игры, казались ему слишком зловещими. да, он верит в сверхъестественное и в этот раз чутье его не подвело. мораль — чаще слушайте салли.